Искусствовед и основатель и куратор Лаборатории культуры будущего VZOR Ольга РЕМНЁВА рассказала исследователю «Альманаха практик будущего» Анастасии ПАПУШИНОЙ о том, каким она и ее единомышленники видят будущее в контексте культуры и искусства.
А.П.: Расскажите о своей деятельности? Если коротко, то в чем ее суть, чем вы занимаетесь?
О.Р.: Я специалист по Art&Science — это научно-технологическое искусство, оно делается здесь и сейчас и вбирает в себя инструменты науки и технологий. Проект VZOR — лаборатория, в рамках которой мы с командой и единомышленниками исследуем, каким будет будущее в контексте культуры и искусства, пытаемся отобразить это творческими подходами и предложить участникам наших мероприятий посмотреть на это через арт-практики и обучение через искусство.
А.П.: А какие методы вы используете для исследования будущего? И расскажите, пожалуйста, немного о том, как у вас появился этот проект.
О.Р.: Проект зародился около четырех лет назад. В январе 2018 г. прошла первая лаборатория «Культура будущего» на базе Государственного центра современного искусства (ГЦСИ). За семь дней погружения в тему родилось сообщество, которое захотело и дальше заниматься тематикой культуры будущего. На той первой лаборатории мы поняли, что можно пытаться заглянуть в завтрашний день творческими методами и попытаться сделать это не только в контексте развития технологий или социально-политических процессов, но и в контексте развития культуры вообще и искусства в частности.
Художники часто оказываются провидцами, визионерами, которые могут что-то предугадать, и чтобы этот материал заметить и успеть на него отреагировать, лучше всего подходит art&science — искусство, плотно взаимодействующее с материей будущего, использующее самые современные технологии, работающее с самыми передовыми, порой еще только зарождающимися, проблемами науки. Это оптика, через которую можно заглянуть в завтрашний день.
Методы — разные и зависят от мероприятия. Если аудитория не подготовлена и ее надо чуть больше погружать в тему, стоит давать дополнительный контекст или игровой формат, а если пришли более подготовленные люди, то можно переходить к процессу «совместного бурления», когда группа работает то вместе, то маленькими подгруппами, то по отдельности, и внедряются не только стандартные фасилитационные или игровые механики, но и процессы, связанные с арт-практиками.
А.П.: Расскажите подробнее про арт-практики?
О.Р.: Концептуальное мышление, спекулятивный дизайн, различные творческие механики предполагают погружение в себя или в группу, обнаружение сигналов будущего в искусстве и современной культуре и воплощение размышлений в прототипы арт-проектов. Методика «призвана вытащить из любого человека концепцию арт-проекта». Арт-практики могут быть перформативные и иммерсивные, это может быть инсталляция или проект, существующий только в пространстве сети.
Любой человек носит в себе множество интересных идей и может реализовать, просто художник занимается их обработкой профессионально. Но это не значит, что нельзя придумать классную идею на хорошем уровне при наличии определенных условий. Идеи участников на лаборатории не только зарождаются, но и приобретают материальную форму. Это очень важно для нас, потому что мы считаем, что искусство — это способ смотреть на мир и взаимодействовать с этим миром.
А.П.: Прозрения и картины будущего, которые видят художники, — вам они нравятся? Вам хочется попасть в такое будущее?
О.Р.: Это очень хороший вопрос, я его постоянно себе задаю. Картины бывают разные. В искусстве сегодня, особенно в том, которое связано с технологиями и наукой, есть две условных линии: трансгуманистическая и постгуманистическая. С одной стороны, художник говорит о том, что он пробивает пространство впереди себя, становясь сверхчеловеком, дополняя себя «излишками», и думает о том, что человек и дальше будет главенствующим видом. Другое направление — художник идет в межвидовую коммуникацию, придумывает проекты, в которых можно подсоединиться, например, к грибнице или попробовать повзаимодействовать с птицами с помощью условного переводчика…
Это две радикальные концепции, и самое интересное происходит, конечно же, в области взаимодействия их друг с другом. Я верю в то, что в разных уголках планеты будет и то, и другое. Где-то возможно новое возрождение, романтика, возвращение искренности и чувствительности, а где-то люди будут жить в мире киберпанка и начнут наслаждаться этой атмосферой. Там герой — человек «на протесте», который пытается себя переизобрести и всегда противостоит системе, пытаясь теми же технологиями ее взломать.
Художники это видят либо чуть раньше, либо чуть необычнее. Это важная часть нашей методологии — показать способ смотрения и передать его. Когда начинаешь критически осмыслять реальность — критически как художник, «как я из этого могу сделать что-то созидательное» — ты начинаешь по-другому с ней взаимодействовать.
А.П.: Что касается идеи «передать» — кому вы хотите это понимание передать, есть ли предел у просветительского порыва?
О.Р.: Конечно есть, потому что мы не всесильны. Всегда есть ограниченность ресурсов, включая личные. Здесь есть и история про то, что когда мы сталкиваемся с людьми в разных контекстах — это может быть и окологосударственное мероприятие, и фестиваль книг, и группа людей, которая прошла предварительный отбор, и корпоративный тимбилдинг, — каждый раз разный подход. Мне было бы хорошо, если бы я понимала, что я могу доносить то, что мне важно, до большего числа людей. Передача образа мышления — это очень индивидуальная штука, его воспринимают только те, кто готов воспринять. Их можно к этому подвести, но в целом история примерно такая.
Обычно у меня ощущения другого порядка: я и моя команда, мы носители методологии, но для нас всегда важно выходить в неэкспертную позицию и пытаться совместно исследовать проблему. Когда я говорю про искусство, оно для меня выглядит междисциплинарной практикой. Творцы — это люди, которые в своей голове «держат» разные сферы и их соединяют в какой-то проект. Для меня искусство — изначально междисциплинарная практика, а междисциплинарное мышление — способ смотреть в будущее. Мы, как правило, не можем грамотно посмотреть на развитие той или иной сферы, находясь внутри нее. И тут важен трансфер практик: посмотрел на арт-объект и какие-то принципы перенес на свою сферу. Многие принципы переносятся, расшариваются и становятся общим способом обогатиться и посмотреть на культурную планку развития, то есть на то, как культура будет развиваться в целом.
А.П.: Методология — это одна часть создания пространства «бурления», а что для него еще нужно?
О.Р.: Болезненный вопрос, потому что каждый раз все приходит к сплаву методологий под мероприятие. Хочется относиться к каждому запросу индивидуально. В команде есть профессиональный фасилитатор, я — профессиональный куратор, есть профессиональный продюсер и профессиональный методолог, и эти истории сплавляются в общем котле. Нам близок ряд подходов: глубинная демократия, арт-терапевтические практики, инструменты креативного мышления — но в итоге все становится синтезом того, что каждый вносит под конкретное событие. Однако, наверное, можно говорить об общей базе для создания пространства взаимодействия. Какие эмоции вызывает та или иная технология? Делаешь общий срез и переходишь к другой теме. В итоге получается «карта местности будущего». На одной из лабораторий мы делали дорожную карту искусства будущего, смотрели, как будут художники работать с новыми материалами и темами.
Еще один важный момент — методология концептуального мышления, когда мы предлагаем заняться прототипированием. Мы предлагаем прототипировать какой-то арт-проект, чтобы участники подумали, какой арт-проект они готовы сделать на заданную тему, связанную с культурой будущего, которую мы обсуждаем на мероприятии. Когда человек прототипирует арт-проект, он понимает, что можно прототипировать само будущее.
Одна из наших базовых мыслей, лежащих в основании нашей деятельности, — это вера в то, что можно придумывать себе будущее, которое ты хочешь, находить тех, кто готов идти в это же будущее, и прототипировать его, делая реальным. «Приближение желаемого образа будущего», как говорит известный многим в Кружковом движении Иван Ниненко, это история, когда ты ищешь с единомышленниками в ходе мероприятия ощущение, что он может быть активным участником развития событий, пусть и на локальном уровне. У меня нет иллюзий по поводу того, что моя деятельность, и деятельность нашей команды что-то меняет глобально. Конечно, нет, все меняется локально, но сумма локальных изменений ведет к переменам глобальным.
А.П.: Как выглядит будущее «по Ольге Ремнёвой», которое вы хотите приблизить?
О.Р.: Это очень утопичный образ, сложно в него до конца поверить. Мой академический бэкграунд меня приземляет и показывает, что так далеко мечтать можно не всегда. Самый положительный вариант — починка того, что уже сломано. Мне хорошо понятно, зачем уважаемый Илон Маск делает то, что делает, и какие мечты он дарит людям, но мне он не кажется самым большим героем нашего времени. Я считаю таковым Бояна Слата, который придумал и запустил программу по очистке океанов, будучи совсем молодым человеком. Мне кажется, что эта деятельность намного более важная, потому что иначе будущее и вовсе может не наступить. В любую эпоху люди думали, что завтра не наступит и все очень плохо, но сегодня мы отчетливо понимаем, что есть очень много проблем, которые нужно решать. История с освоением Марса — это эскапизм, а когда ты идешь и смотришь на свою планету и начинаешь с ней что-то делать, вот это реальный и, может быть, единственный путь к будущему. То будущее, в котором «мы улетим», подходит далеко не всем, а только тем, у кого будут средства, чтобы быть причастным. Для всех остальных останется только эта планета.
Сегодня самый большой вызов — экологический. Надо настраивать людей так, чтобы они эту проблему хотели и могли решить. Идеальный вариант будущего — тот, где люди находятся в уважительных отношениях с природой. Технологии могут помочь прийти к нему, но вопрос в грамотном применении их потенциала.
А.П.: Как выглядит грамотное применение технологий?
О.Р.: Грамотное применение технологий заключается в том, что оно прежде всего направлено сначала на починку, а потом качественное поддержание и развитие существующих взаимоотношений, демонстрирующих связность всех со всеми. Вот например, проект художницы Ольги Киселевой во Франции: при помощи достаточно несложного современного биотеха она восстановила вид вязов, которые погибли от болезни, и это не про цепляние за прошлое, а про то, что если тебе нужно что-то сохранить, и есть биотех, который может в этом помочь, это и интересно, и правильно.
А.П.: Что-то новое может быть создано при помощи технологий?
О.Р.: У технологий большой объединяющий, коммуникационный потенциал. Проекты с нейроинтерфейсами нам его уже демонстрируют: можно на совершенно новом уровне транслировать то, что с тобой происходит, другому человеку. Потенциально мы так можем друг друга лучше понять, мы так можем лучше научиться договариваться. В области инклюзивного дизайна большой потенциал у биотеха. Но нужно каждый раз стараться не стать жертвой игры в бога и ощущения себя хозяином природы. Немало художников работают с темой переизобретения человека: например, они пробуют придать жидкостям человека какие-то эстетические свойства. Я точно понимаю, что люди в это пойдут, но это больше похоже на мир победившего киберпанка, когда ты просто смиряешься с этой действительностью и говоришь: «А давай-ка я себя модифицирую». И не могу сказать, что я отношу себя к тем, кто никогда бы не вошел вот в такое пространство эксперимента.
А.П.: Какой будет коллективная субъектность в мире вашего желаемого будущего?
О.Р.: Мне кажется, тема с развитием технологий будет нарастать, появится много людей, которые пойдут в сторону отказа от личности и придут к пониманию себя как отдельного элемента системы. Очень большой потенциал развития в том, что будет «после интернета». Пока мы еще это не до конца представляем, хотя нам уже предлагают концепцию метавселенных. Кто-то считает, что все будет завязано на нейротех, кто-то говорит, что будет уход в VR. Мы не знаем, но это точно то, где будут сталкиваться аватары, много разных аватаров одного человека в том числе. Мне хочется верить в лучшее: взаимное обогащение знаниями — но история человечества показывает, что люди не очень научились друг друга слышать. Помогут ли технологии? Будет, наверное, так же, как и всегда: кто готов, тот готов, кто нет, тот нет. Будет как сейчас, но с поправкой на легкость перехода границы из одного состояния в другое, на комфортность этого перехода.
А.П.: Помимо взаимопонимания и осознанности, что бы вы хотели видеть в людях/окружающей среде, что поможет нам приблизить будущее?
О.Р.: Я бы хотела видеть в людях убежденность в том, что мы можем на что-то повлиять, но конечно не на уровне утверждений типа «я изменю мир», а такую, которая побуждает к локальным небольшим действиям. Я верю в политику малых добрых дел, она чуть более конструктивна, чем политика гранд-проектов. Хочется ощущать, что человек понимает то, что он делает сегодня, нужно для будущего, в которое мы идем. Это и называется культурой: когда мои каждодневные практики соотносимы с существующим контекстом. Речь идет о выстраивании культуры, где каждый принимает на себя ответственность. Когда начинаешь действовать исходя из той мысли, что сегодняшние действия влияют на общую картину: не только индивидуальную, но и глобальную.
А.П.: Как сложилось ваше сообщество, кто в него входит, как устроена работа?
О.Р.: После первой лаборатории остались те, кто хотел идти дальше. Внутри сообщества всегда есть более плотная группа и менее плотная. Мы много занимались тем, что запаковывали результаты и думали, как их масштабировать на других людей. Потом история подраспалась, потому что сформировалась основная команда. Сейчас есть несколько человек, которые через себя держат связь с другими людьми.
Лаборатория VZOR сегодня — это команда из четырех человек: вместе со мной в проекте продюсер Анна Пеплова, трендвотчер Анастасия Евграфова и игротехник Ирина Даниличева. Мы остались в такой плотной спайке, потому что хотим заполнить нишу арт-практик и дизайна культуры, которых всегда не хватает в разговорах о будущем. В мире такая методология еще называется art-based learning, или образование через искусство. Зачем в Церне художники? Да чтобы у них были лучше открытия! Зачем Google делать целую программу инвестирования в художников, которые будут работать с их инструментами? Да потому что когда приходит человек из другой сферы, он приносит свои практики в твою и начинает обнаруживать то, что ты не видел у себя под носом! В основе нашего взгляда в будущее — междисциплинарный подход.
Нам кажется очень продуктивным, что будущее можно прототипировать, ведь это развивает тебя как личность уже сегодня, делает тебя более содержательным, глубоким, критически мыслящим, то, что называется креативным, развивает и каждого конкретного человека, и группу, как уже сложившуюся, так и только формирующуюся на наших мероприятиях. Мы работаем по приглашению на закрытые и открытые частные и государственные проекты, а иногда инициируем проекты сами, как в оффлайн, так и в онлайн-режиме. Основных форматов работы у нас несколько: курс интерактивных лекций, воркшоп, проектировочная сессия и самый масштабный — лаборатория. Здесь я вас смело отсылаю посмотреть наш суперкрасивый сайт и познакомиться с тем, что мы делаем, поглубже. Мы работаем как с профессиональными сообществами, так и с так называемой широкой аудиторией. Приглашайте к сотрудничеству, мы всегда рады!
А.П.: Как члены сообщества попали в общую орбиту?
О.Р.: Когда я задумала лабораторию, то пригласила быть со-куратором Ивана Ниненко. Потом мы вместе подобрали команду принципиально разных модераторов. Мы звали людей, которые будут собой друг друга дополнять, и вот так эта история заварилась. После первой лаборатории эксперты, участники, модераторы, кураторы, все перемешались и начали думать над общими контекстами. Очень важный методологический ход — чтобы на нашем мероприятии встретились люди, которым важно что-то сделать вместе. Мы пытаемся создать такие условия, но как это происходит методологически, я не знаю — это магия.
Сейчас наше сообщество — это участники мероприятий Лаборатории VZOR. Всегда остаются чатики. Если мы работали с командами молодых специалистов, то всегда наблюдаем, как дальше складывается их судьба. И, разумеется, есть общий, более широкий, круг единомышленников. Для которого это интервью, например. А также те, кого мы охватываем своим вниманием в нашем телеграм-канале Oh! Future. Нам самим он очень нравится. И там мы как раз иногда анонсируем наши мероприятия.
А.П.: Что вам помогает делать то, что вы делаете?
О.Р.: Не хочется говорить слово энтузиазм, но он действительно помогает. Помогают и все, кто причастен к проекту и верят в него. Основное, что помогает, — вера в то, что можно передать людям ощущение перезагрузки, другого взгляда, через практики совместного думания о будущем, совместного обсуждения или погружения в то, что такое культура завтрашнего дня, как мы будем коммуницировать, относиться к прошлому, как мы будем друг друга любить — это самое важное.
А.П.: А что конкретно делаете, чтобы этого добиться?
О.Р.: Здесь нет какого-то рецепта. Важно мнение каждого и важно учитывать компетенции каждого. По сути то, что называется мерцающим лидерством: если кто-то понимает в теме лучше, чем остальные, значит, будет правильней ему принять решение. Но есть для других вопросов групповое решение, или единоличное решение по стратегическому вопросу — все подстраивается под воркфлоу. Когда проектируем событие, мы погружаемся в контекст, прикидываем, что там за люди и что им важно. Территориальный принцип, контекст компании, контекст события — вот сумма факторов, которую мы пытаемся каждый раз охватить.
Основная проблема очень многих сообществ «про будущее» — это то, что они занимаются просто мечтательством без привязки к тому, что можно сделать уже сейчас. Когда мне говорят про большое количество вызовов, я не понимаю, что я могу сделать с перенаселением, например. Важно эти вопросы заострять, поэтому мы в нашей практике всегда стараемся сказать нашим участникам: «Окей, мы сейчас помечтали. Из этого опыта — что можно сделать сейчас?». Нам кажется, что, если ты хочешь что-то изменить в социально-политической сфере, но никак не сообщаешься с ней, сделать это будет намного сложнее. Это тот недостающий элемент, который мы пытаемся внедрить. Всегда приземлять, всегда соотносить с возможностью интегрировать в свою деятельность что-то конкретное уже сегодня.
А.П.: В каких проектах вы участвуете и как их выбираете?
О.Р.: Нас, как правило, приглашают, и пока что не было случая, когда мы бы сказали: «Нет, здесь работать не будем». Очень важно сотрудничать, если хочешь менять систему, идти людям навстречу, верить в то, что можно хотя бы чуть-чуть что-то сдвинуть с мертвой точки. Есть мероприятия, которые мы сами инициируем, тогда мы сами приглашаем экспертов.
У нас четыре основных формата: интерактивные лекции, короткие игровые воркшопы, проектировочные сессии (более серьезный формат, нацеленный на работу с профессиональными сообществами или командами внутри компаний), и лабораторный формат — масштабное событие с погружением, включающее в себя отбор участников, подбор экспертов, выбор темы, разные направления поиска внутри нее… В конце такой работы проводится общая презентация результатов в формате выставки. Это, кстати, важно, и этим мы уникальны: не так просто собрать выставку с нуля за столь короткие сроки и с людьми, которые могли никогда этого не делать. А у нас это получается очень круто.
А.П.: Кого бы вам хотелось привлечь в свой проект «Лаборатория культуры будущего VZOR»?
О.Р.: Хотелось бы поработать с организаторами Future Innovations Summit, который проходит в рамках фестиваля технологического искусства Ars Electronica. Есть сильное желание посотрудничать с Яндексом, плотно изобретающим будущее, и другими передовыми российскими компаниями. Сбер сейчас столько классного делает, и наш контекст им также может быть очень полезен.
В 2020 мы получили международную награду — Humanitarian Special Award от The Next Generation Foresight Practitioners Awards, они как раз высоко оценили гуманитарность нашего подхода. И это дало нам плотную связь с международным сообществом людей про будущее. Из публичного — мы вместе даже делали проект для BBC Future. И с миром, с зарубежными коллегами сотрудничать тоже всегда очень интересно и развивающе.
Мы ставим перед собой задачу работать с разными группами людей, из разных регионов страны, с разными форматами, чтобы лучше понять и себя, и их. Всегда есть исследовательская часть, поэтому-то мы и называем себя лабораторией. На самом деле, нет какой-то исключительной группы, с которой интересно идти в будущее. Кто-то более к нему готов, кто-то менее, но будущее нужно рассматривать как проект, над которым мы работаем все вместе.