Об истории, эволюции и будущем Кружкового движения в России размышляет кандидат политических наук, научный руководитель Инфраструктурного центра Кружкового движения НТИ, доцент Инженерной школы Московского политехнического университета Андрей АНДРЮШКОВ
«Одно дерево — еще не лес», — именно так Петер Вольлебен, автор «Тайной жизни деревьев», определил суть своей позиции в споре о принципах лесного хозяйства. Способность увидеть лес как нечто целое для него означает заметить связи между отдельными, знакомыми нам элементами леса: деревьями, птицами, насекомыми, грибами, почвой, ручьями и многим другим, что и образуют лес как целостный живой организм. Вольлебен показывает, что как только лес начинает восприниматься в виде механической суммы отдельных элементов, следом идет практика, которая уничтожит его, разделив на части. Это касается не только лесозаготовок или промышленного сбора полезных растений — все порой начинается уже с научных исследований. Вольлебен рассказывает, например, об открытии малоизученных насекомых, проживающих на верхних ярусах крон деревьев. Открытие было сделано благодаря ядам, которые убили их, и на землю, фактически к ногам ученых, посыпались в виде мертвых тел материалы для научных исследований.
Действительно, изучать сложные живые системы намного труднее, чем, следуя бездушному атомизму современной науки, разделять на части целое и собирать из них потом удобные теоретические лего-конструкции. Требуется тонкая настройка своей работы, пристальное наблюдение за множественностью и многообразием жизни.
Осознание того, что, занимаясь историей научно-технологического развития, мы имеем дело со столь же структурно сложными объектами, что жизнь идей и технологических открытий протекает в среде более сложной, чем отдельный ученый или научно-исследовательский институт только-только становится нормой для историков, социологов и, тем более, управленцев. Несмотря на авторитет современного социолога науки Рэндалла Коллинза, продемонстрировавшего метод выделения сетевых интеллектуальных сообществ как своеобразной среды, через которую проходит исторически «более крупный процесс культурного творчества», мы продолжаем во многом воспринимать технологическое развитие как заслугу отдельных индивидов (например, Илона Маска, Стива Джобса) или компаний, то есть четко выделенных, юридически или физически, «атомов». Им соответствуют и формы экономического управления, главная цель которых — извлечение максимальной прибыли.
В своей практике мы опираемся на совершенно другой принцип. Нам кажется, что неформальные общественные связи энтузиастов, вовлеченных в коммуникацию вокруг своей научной и технологической деятельности, это и есть живая среда развития. Мы называем такие сообщества кружками. Таким образом, наш базис — известная, но уже порядком подзабытая история научных и творческих кружков в России, и история советских школьных кружков, сформировавших массовую практику вовлечения молодежи в научно-техническое и художественное творчество.
Отметим, что появление в XIX в. кружков как сообществ энтузиастов не только российское явление. Несмотря на активный рост научных и образовательных организаций, а также промышленных предприятий, взрывной охват общества новыми идеями, открытиями и возможностями породил в Европе, прежде всего, сам феномен общественной науки. Различного рода общества и клубы стали образом жизни интеллектуальных слоев населения европейских стран. Особенность России, скорее всего, в том масштабном росте именно научных кружков, которым сопровождался период конца XIX — начала XX в. Изучая биографии большинства советских ученых, проявивших себя в 20-е—30-е гг. прошлого столетия, с этим феноменом сталкиваешься регулярно, обнаруживая, что формирование взглядов этих людей проходило в различного рода студенческих или научных кружках.
Наиболее показательны две такие коллаборации, отличающиеся друг от друга по принципам организации и коммуникаций: Ольденбургский кружок (1882—1884), в который входили будущие выдающиеся ученые востоковед С. Ф. Ольденбург, биогеохимик В. И. Вернадский, политический деятель А. А. Корнилов, историк И. М. Гревс, почвовед А. Н. Краснов; и Воздухоплавательный кружок Н. Е. Жуковского (1909— 1918), где выросли многие будущие лидеры советской авиации: А. Н. Туполев, братья Архангельские, Б. С. Стечкин, В. Я. Климов и другие.
Ольденбургский кружок — это, прежде всего, литературное и философское объединение, в котором исследователи из самых разных научных сфер формировали целостное понимание смысла и задач научно-технического развития России. Именно тут у членов кружка выработался комплексный взгляд на историю: они смотрели на нее, с одной стороны, как на политический и культурный процесс, а с другой — как на геологическую эволюцию планеты. Этот взгляд потом нашел свое отражение в наиболее значимых работах В. И. Вернадского.
Читая дневники Владимира Ивановича 30—40-х гг. XX в., когда он был уже всемирно признанным ученым и творцом новой науки, поражаешься, насколько сильно идея связи духовной жизни человечества, природы и планеты, которую обсуждали его собратья-кружковцы за 50 лет до этого, повлияла на становление концепции ноосферы.
Кружок стал средой для слияния самых разных форм знаний, позволив рассматривать историю так, как ее не рассматривали ни в одном европейском университете или научном сообществе. В этом-то и заключается одна из ключевых характеристик любого кружка: его подход к проблеме и научный инструментарий выпадают из принятых на данный момент в официальной науке. Такая коллаборация в своей проблематике «экстерриториальна», то есть находится за границами освоенных и прорабатываемых сфер знания, поэтому она свободна в определении своей проблематики.
Воздухоплавательный кружок Н. Е. Жуковского был устроен совсем не так, как Ольденбургский, — он собрался вокруг человека другого поколения по сравнению с основными участниками объединения. Отметим справедливости ради, что это объединение было создано не самим Николаем Егоровичем, а усилиями группы его студентов. Со временем оно станет основой Центрального аэрогидродинамического института (ЦАГИ).
Жуковский нашел в кружке группу единомышленников, для которых российское воздухоплавание стало не хобби, а делом жизни, требующим одновременно научно-исследовательской и инженерной проработки. Важно помнить, что программа деятельности этого объединения охватывала широкий круг тем, от фундаментальных проблем аэродинамики (в то время еще не существовавшей науки) до конструирования летательных аппаратов тяжелее воздуха. История Воздухоплавательного кружка дает нам возможность выделить еще две очень важных характеристики тех кружков, о которых мы говорим: практикоориентированность разработок — связь в рамках коллаборации науки и инженерного дела, поиск новых технических решений, воплощающих в жизнь новые знания; межпоколенческую среду — живое деятельное взаимодействие между носителем опыта и мировоззрения предыдущего поколения и теми, кто только формирует свой личный поколенческий опыт в истории.
Феномен советских детских творческих кружков, который мы хорошо помним, был сформирован во многом усилиями Н. К. Крупской, которая была одним из лидеров советского образования 1920-х гг. В своих работах она показывает ключевое значение кружков для послереволюционной ситуации в России:
Во-первых, это технологическое образование — освоение населением технологий, определявших в то время уклад передовых стран. Именно в связи с этим и при избах-читальнях, и при политехнических школах Крупская призывала создавать кружки по изучению новых подходов (сейчас бы сказали — инноваций) в сельском хозяйстве и промышленности (причем такой кружок должен был быть максимально связан с реальными потребностями индустриализации страны).
Во-вторых, кружки работали на ликвидацию безграмотности, давая возможность в более свободной, близкой к жизни форме, через изучение литературы формировать базовую грамотность и взрослых, и детей.
В-третьих, кружки, и, может быть, это было самым главным в то время, формировали опыт коллективного творческого дела у молодого поколения, что было связано с общим видением нового уклада жизни, который должен был быть сформирован в России, с точки зрения большевиков.
Кружок в таком понимании нес на себе черты «взрослых» политических кружков, в которых проходило становление многих революционеров, в том числе и самой Надежды Константиновны. Он был не только образовательной формой, но и социальным институтом, формировавшим новый уклад. На протяжении XX в. кружки, конечно, утратили такое предназначение, что было связано с изменением школьного образования в СССР.
Однако в научной сфере и в советское время, несмотря на многие препоны, традиция кружковой жизни продолжала существовать. В качестве примера можно вспомнить: структуралистский кружок Лотмана, Иванова, Топорова; методологический кружок Щедровицкого, Алексеева, Зиновьева; кружки Ильенкова, Лефевра, Левады, Гефтера, Рериха; тризовские кружки; ленинградские математические кружки. Некоторые из этих объединений в дальнейшем сформировали научные школы, институты, компании и предприятия (и не только в России), другие — так и остались в сфере свободного творчества. Это и есть настоящая история тех идей, которыми мы сейчас живем, та среда, в которой предыдущее поколение формировало наше настоящее. Правда, для тех, кто создавал такие кружки, это было совсем не очевидно. Они, конечно, не знали что из того, над чем они сейчас думают и создают в своих гаражах или экспериментальных школах, станет будущим? Вряд ли Профессор Толкин, присутствуя на знаменитых сейчас встречах Инклингов, был уверен в том, что его волшебная сказка сформирует новый жанр в литературе XX в. Но уровень проблем и свобода в их решении, которые характерны для любого настоящего кружка, таковы, что маленькая группа не самых известных ученых, а зачастую и просто юных энтузиастов, может перевернуть мир.
Значение кружка заключается не в том, сколько научных статей, изобретений или прибыли он принесет, а в том, что он дает своим членам живое неформализованное пространство вопросов и энтузиазма в поисках настоящего ответа на них. И в этом смысле только в кружке может родиться понимание и видение того, какой социо-технологический уклад придет на смену нашему времени. Поэтому, когда у людей, занимающихся развитием страны, не хватает времени и сил на кружки, нечего ждать появления новых идей, способных решить проблемы настоящего.
Сила кружка в том, что идеи, рождаемые в совместной работе с теми, кто тебе духовно близок, воплощают в себе не только абстрактную норму знания или даже функциональность нового технического решения. Идеи, возникшие тут, несут на себе отпечаток новой социокультурной среды — среды самого кружка, его ценности и образы («зажечь второе Солнце», «органическое мировоззрение»), его ритмы жизни («пилить всю ночь», «проговорить до закрытия метро»). В межпоколенческих кружках XXI в. уже сейчас, возможно, рождается то будущее, в котором главными действующими лицами станут как раз те ребята, что сегодня размышляют о нем в рамках нашего Кружкового движения.